Калмыкия Ньюс

КалмыкияНьюс

История Калмыкии: После откочевки в 1771 году в Джунгарию большей части калмыцкого народа
С. С. Белоусов. Вестник КИГИ РАН

В течение первой половины 1771 года Бекетов пытался уговорить нойонов улусов, кочевавших на левом берегу Волги, переправиться на её правую сторону. На левобережье в то время располагались кочевьями улусы Асархо, Маши, Замьяна, Яндыка, Цебек-Убаши и Эрекетеневский улус.

Чтобы заставить улусы перейти на правый берег, Бекетов пошёл на хитрость: он под предлогом совещания выманил в г. Астрахань наиболее видных представителей калмыцкой знати и продержал их там до тех пор, пока половина их людей не переправилась на нагорную (правую) сторону Волги. Кроме того, он распорядился не допускать к переправе шедших на соединение со своими улусами калмыков, которые возвращались из военного похода [9].

В конечном итоге губернатор добился своего: осенью 1771 года все калмыцкие улусы перешли на правый берег, где благополучно перезимовали.

В ту же осень Екатерина II окончательно определилась относительно порядка управления калмыцким народом.

19 октября 1771 года Екатериной 2-й на имя Н.А. Бекетова был подписан рескрипт, который обозначил общие контуры политики российского руководства по отношению к калмыкам. Главным в рескрипте было упразднение должностей хана и наместника и перевод калмыцкой знати в непосредственное подчинение астраханскому губернатору. В то же время за нойонами сохранялись все их права по управлению улусами; в случае смерти владельца улус переходил к сыну, а при отсутствии прямого наследника – в государственную казну. Правителем в казённый улус назначался или избирался пожизненно представитель боковой линии покойного владельца или кто-нибудь из зайсангов.

В отечественной историографии факт упразднения ханской
и наместнической должностей напрямую увязывается с вопросом ликвидации калмыцкой государственности, для чего, на наш взгляд, нет веских оснований. Во-первых, рескрипт в традиционном его понимании представляет ничто иное, как грамоту-послание верховного правителя к своим подданным с перечислением мер, которые местные власти обязаны исполнить, а не выдержанный по всем юридическим нормам правовой документ; во-вторых, в нём ни словом не упоминается об упразднении калмыцкой государственности.

В сложившейся ситуации проблема могла разрешаться только или в плане подтверждения прежней формы и порядка управления или изменения его. Правительство, как известно, предпочло второй вариант. Выбор в его пользу был сделан не сразу, а лишь после того, как окончательно рассеялись надежды на возвращение Убаши и была тщательно изучена и проанализирована политическая обстановка в калмыцких улусах.

В течение 1771 года российское руководство присматривалось к калмыцкой знати, особенно к тем её представителям, которые в силу своего политического веса могли претендовать на роль преемника Убаши. Одновременно внимательно изучались настроения калмыцкой элиты на случай её возможной реакции на ликвидацию поста наместника. В результате выяснилось, что среди
оставшейся в России немногочисленной высшей
знати нет общепризнанного лидера. Из числа тех,
кто мог реально претендовать на занятие должнос-
ти наместника, выделялись две фигуры – нойоны
Яндык и А.Ф. Дондуков. Оба они состояли в на-
иболее близком в сравнении с другими родстве
с семьёй наместника, при этом шансы Яндыка,
как родного дяди Убаши, были предпочтитель-
ней. При определённом стечении обстоятельств
на пост наместника могли рассчитывать также
нойоны Цебек-Убаши, Замьян и Асархо. Среди
этих пяти человек трое – Цебек-Убаши, Яндык,
Асархо – подозревались в намерении откочевать
в Джунгарию, поэтому их кандидатуры были для
российской стороны неприемлемы. Оставались,
таким образом, А.Ф. Дондуков и Замьян. В от-
личие от других, власти им доверяли, однако эти
лица не воспринимались большинством калмыков
в качестве общепризнанных лидеров. В их глазах
они выглядели ставленниками российских властей, вдобавок ко всему Дондуков был крещёным, а Замьян имел репутацию близкого к астраханской администрации человека, информировавшего её о происходящем в улусах.
Убедившись в отсутствии среди калмыков авторитетного лидера, который бы одновременно устраивал обе стороны, в российском руководстве пришли к мнению о нецелесообразности сохранения центральной калмыцкой власти, являвшейся к тому же источником постоянных раздоров среди калмыцкой знати. Более удобным для осуществления надзора за калмыками было признано учреждение управления ими не через единый калмыцкий центр, а через владельцев улусов.

Рескрипт от 19 октября 1771 года подтвердил полномочия астраханского губернатора и «Губернской канцелярии по экспедиции калмыцких дел», и, кроме того, учредил должности трёх судей-зайсангов, каждый из которых представлял одну
из калмыцких субэтнических групп – торгутскую,
дербетскую, хошутскую. Полномочия судей были
достаточно скромными – высказывать своё мнение
по поступающим к ним судебным делам. Прини-
маемые ими решения вступали в силу только по-
сле утверждения их астраханским губернатором,
поэтому можно говорить об их консультативном
и совещательном характере [10]. В судопроизвод-
стве рескрипт рекомендовал руководствоваться
калмыцкими обычаями, если судебное разбирательство происходило между калмыками, а во всех других случаях поступать по российским законам.
В 1772 году политическая обстановка в ряде
улусов, несмотря на предпринятые Бекетовым пре-
вентивные меры, продолжала оставаться напря-
жённой. В начале года астраханский губернатор
получил известие от генерала де Колонга о перего-
ворах китайского правительства с султаном казах-
ской Средней орды Аблаем о пропуске волжских
калмыков через его земли в Джунгарию, а 24 июля
аналогичное уведомление от оренбургского губер-
натора И.А. Рейнсдорпа. Последний в подтверж-
дение своих данных сообщал о переходе казахами
реки Яик и попытке их продвижения в направлении
калмыцких кочевий, которая была пресечена только благодаря своевременно принятым мерам [11]. Попытки проникновения в калмыцкие кочевья казахов совпали по времени с совещанием дербетовской знати, где было принято решение об откочёвке в Джунгарию [12].

Явные признаки надвигающейся новой от-
кочёвки заставили Бекетова активизировать свои
действия. Ещё весной 1772 года он приказал в
целях предупреждения побега сформировать из
200 калмыков и 100 моздокских казаков заставу, подкреплённую вскоре тысячной командой калмыков Икицохуровского и Эркетеневского улусов [13]. Сторожевой отряд находился на левобережье Волги до наступления холодов.

Одновременно с полицейскими мерами Бекетов применил уже испытанный ранее метод разъединения калмыцкой знати со своими подвластными. 24 марта 1774 года он вызвал в г. Царицын дербетовского правителя Цебек-Убаши, наиболее видных представителей буддийского духовенства, знатных зайсангов и продержал их под своего рода почётным караулом в течение нескольких месяцев, не дав им таким образом возможности соединиться со своими улусами, кочевавшими на левобережье.

К концу года тревога астраханского губернатора ещё более усилилась. С наступлением холодов Волга должна была замёрзнуть, и тогда калмыки могли без особого труда по льду перейти на другой берег и начать откочёвку в Джунгарию.

Остановить их в таком случае было бы практически невозможно, так как воинские команды к тому времени оказались бы рассредоточенными
по зимним квартирам. Быстро оценив ситуацию,
Бекетов решил, что наступил момент, когда необ-
ходимо привести в действие задуманный им ранее
план. 27 августа 1772 года в письме к президенту Государственной коллегии иностранных дел
Н.И.Панину он предложил наиболее влиятельных и внушавших подозрение владельцев – Цебек-Убаши, Яндыка и Асархо – «под каким-нибудь приличным, однако, милостивым видом отозвать в Петербург и продержать их там, доколе мысль сия (о побеге – С.Б.) в них исчезнет» [14].

Российское руководство одобрило план Бекетова и поручило ему самому разработать и провести операцию в отношении нойонов, в то
же время «не причиняя им подозрения и опасных
воображений, и подвластным их тревог» [15].

Столь щепетильную и деликатную задачу астраханский губернатор выполнил с успехом. Он убедил владельцев в том, что их вызывают в столицу
исключительно с благожелательными намерени-
ями, для личной аудиенции с императрицей. В
конце 1772 года все трое улусовладельцев со сво-
ими свитами отбыли в Санкт-Петербург, однако
до него добрались лишь Цебек-Убаши и Асархо,
Яндык умер в пути в одной из казачьих станиц.
В 1772 году власти впервые после откочёвки
применили репрессии. Они коснулись небольшой группы калмыков, в основном зайсангов Эркетеневского улуса, которые участвовали в грабежах и убийствах мирных жителей при уходе наместника. Эркетеневский улус был перехвачен казаками и возвращён казаками из побега под конвоем. Вернувшись на Волгу, эркетеневские зайсанги не успокоились и принялись готовить новый побег.

Более того, выяснилось, что эркетеневцы при откочёвке 1771 года разграбили окрестности г. Царицына, при этом совершив убийство нескольких человек и захватив в плен группу жителей. Когда их настигли казаки, эркетеневские зайсанги, опасаясь показаний свидетелей-пленников, приказали их убить [16]. За эти преступления трое эркетеневских зайсангов и 9 простолюдинов были биты кнутом и плетьми, после чего навечно сосланы на каторгу в г. Нижний Новгород. Их семьи и имущество были проданы с публичных торгов, а вырученные деньги пошли на возмещение ущерба пострадавшим мирным жителям. Немного позднее к этим 12 лицам добавился эркетеневский зайсанг Нохоин-Кобень, приговорённый судом к каторге за «госудырыни поношение». Более лёгкое наказание понесли 15 эркетеневских зайсангов, обвинённых в соучастии в побеге и в сокрытии злодеяний осуждённых на каторгу. Их лишили зайсангского звания, и, уравняв с простыми калмыками, раздали другим владельцам.

Впоследствии эти зайсанги и их потомки за проявленную доблесть во время пугачёвского восстания на стороне правительственных войск, в войнах на Кавказе и в Отечественной войне 1812 года были восстановлены в правах зайсангов, а один из них – Ончик – даже назначен правителем Эркетеневского улуса [17].

Энергичные и умелые действия Бекетова заметно ослабили напряжение в калмыцких улусах и сняли непосредственную угрозу новой откочёвки. Определённую лепту в этот процесс внесли возвратившиеся из Китая калмыки, чьи рассказы о тяжёлом положении беглецов Бекетов умело использовал в своей контрпропаганде. Постепенно улусы успокоились, и жизнь в них начала входить в привычную колею.

С. С. Белоусов. 2009 год. ВОССТАНОВЛЕНИЕ ПОРЯДКА И УПРАВЛЕНИЯ В КАЛМЫЦКИХ КОЧЕВЬЯХ ПОСЛЕ ОТКОЧЕВКИ В 1771 г. В ДЖУНГАРИЮ БОЛЬШЕЙ ЧАСТИ КАЛМЫЦКОГО НАРОДА

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Национальный архив Республики Калмыкия. Ф. Р-145. Оп.1. Д. 138. Л. 9.
2. Национальный архив Республики Калмыкия. Ф. Р-145. Оп. 1. Д. 138. Л. 13.
3. Батмаев М.М. Калмыки в XVII–XVIII веках. Элиста, 1993. С. 366.
4. Национальный архив Республики Калмыкия. Ф. Р-145. Оп. 1. Д. 138. Л. 24.
5. Национальный архив Республики Калмыкия. Ф. Р-145. Оп. 1. Д. 138. Л. 23.
6. Цит. по: Митиров Андрей Горяевич. Ойраты-калмыки: века и поколения. Элиста, 1998 год. С. 273.
7. Батмаев М.М. Указ. соч. С. 367.
8. Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. Элиста, 1992. С. 106.
9. Национальный архив Республики Калмыкия. Ф. И-35. Оп.1. Д. 13. Л. 76, 82.
10. Батмаев М.М. Указ. соч. С. 368.
11. Пальмов Н.Н. Указ. соч. С. 107.
12. Новолетов М.Г. Калмыки. Исторический очерк. СПб., 1884. С. 58.
13. Пальмов Н.Н. Указ. соч. С. 107.
14. Цит. по: Н.Н. Пальмов. Указ. соч. С. 108.
15. Цит. по: А. Балакаев. Трагедия калмыков //Советская Калмыкия. 1991. 17 января.
16. Новолетов М.Г. Указ. соч. С. 54.
17. Митиров А.Г. Эркетеневский улус // Эркетени: земля и люди. Элиста, 1998. С. 58.