Калмыкия Ньюс

Новости Калмыкии: Многих читателей КалмыкияНьюс интересует информация о жизни калмыцкого народа в ссылке и после ссылки.

Известный писатель Санджи Каляев, обвинённый в национализме и буржуазном происхождении (сын зайсанга) поделился воспоминаниями о жизни в ссылке и после ссылки.

В этом рассказе много интересного.

После падения режима Сталина и НКВД, честные офицеры выяснили что обвинение было сфабриковано комсомольцами и коммунистами Калмыкии. Как уточнил начальник отдела литературы КалмыкияНьюс, в те времена это объясняли классовой борьбой бедняков с потомственной аристократией.

После возвращения из ссылки на Родину Санджи Каляев был всенародно признан и стал народным поэтом Калмыкии.

В результате восстановления справедливости, он стал всемирно известен как:
советский калмыцкий писатель,
фольклорист,
переводчик,
литературовед,
драматург,
народный поэт Калмыкии,
один из зачинателей современной калмыцкой литературы.

* * *

Рассказ «Незабываемая прогулка»

Освободился я совсем больной: болело сердце, ноги отказывались ходить. И врачи рекомендовали мне чаще гулять на свежем воздухе, понемногу заниматься зарядкой. Как-то надо было выполнять советы врачей, устал я болеть. А тут, на свиноферме, были сани, на которых возили корм. Подумалось, почему бы не использовать их? Уж очень хотелось мне сделать что-нибудь приятное одной синеглазой девушке.

Как-то раз, когда все в бригаде, намаявшись за день, улеглись спать, я пригласил Машу покататься на санках. Вот праздник получился! Мы весело катились под гору! С ветерком! Но еще веселей поднимались на нее: нет-нет, да и выбирались с ней на горку. Никто не знал о наших детских забавах. Мы с Машей были, как заговорщики.

Но однажды бригадный конюх, проверяя лошадей, увидел, как мы катались на санках. И утром сказал мне, что даже позавидовал нашему веселью и счастью. Катание на санях само собой привело к мысли: а почему бы не покататься на кошевке (Плетенные из прутьев сани, в которые запрягали лошадь)

Предложил Машуне покататься. Она не поверила: где же я возьму такую роскошь? Но я велел ей быть готовой, а сам оседлал Серуху и отправился на поиски. И все-таки нашел! Выпросив кошевку, я впряг своего Серуху и помчался за Машей. Мне было приятно видеть радость в ее глазах. День был ясный, падал снежок. Наш Серуха разогнался и несся по дороге. Снежная пыль из-под копыт летела нам в лицо. Казалось, весь мир пролетает мимо нас. А мы с Машуней вдвоем в самой середине этого круговорота. У меня возникло желание показать ей те места, которые успели стать мне дорогими.

Вот здесь была конюшня, где мы с дедом нашли приют, деля его на троих с собакой Матросом. А дальше стоит большой дуб, который служил мне крышей. Здесь я провел волшебную ночь, которая вернула мне родной «Джангар». Еще днем я держал его в руках, от волнения стараясь не расплакаться. Когда мы подъехали к зданию исполкома, я показал ей узенькие деревянные скамейки. Мне, бездомному, они служили ночью не кроватью, а крышей.

Серуха уже мчал нас к речке Талгарке. Мы быстро проскочили мост. И тут из множества камней, присыпанных снегом, я показал ей самый дорогой для меня камень? до самых морозов он служил мне домом. Наконец выехали из Талгара. Серуха уносит меня от воспоминаний. Снег освежает лицо. Теперь наш путь лежит к Машиной маме и ее родным.

Это катание запомнилось на всю жизнь. Вернувшись на родину, мы поселились на улице Комсомольской. А там, вниз от музыкального училища, был хороший склон. И мы с Машуней нет-нет да и выходили с санками поздно вечерком — покататься. Иногда к нам присоединялся Босхомджи Санджиевич. Это было настоящее удовольствие.